Каких только календарей у нас не печатают! От крохотных карманных календариков до плакатов в полстены, от женских и детских до календаря железнодорожника или бухгалтера. Отрывные, перекидные. Лунные, аграрные, производственные, школьные, рыбацкие календари… Перечислять все возможные виды и комбинации – неблагодарный труд. Так что давайте сразу поговорим о том календаре, который, – совершенно точно – не напечатает к новому году ни одна российская типография, хотя когда-то он выходил регулярно почти два столетия.
Да, кажется, из-за картинки ребус не удался. Что ж, это только повод поскорее перейти к предметному разговору о Придворном календаре.
Рукописные Придворные календари существовали ещё в допетровскую эпоху, однако содержание их могло быть самым разным – в основном, к церковному месяцеслову добавлялись памятные дни царской семьи, – да и выходили они нерегулярно. Впрочем, в фондах Госархива литературы и искуства (ЦГАЛИ) хранится рукописный “Придворный календарь ежедневных дел” и самого Петра I . По сути, это не календарь в привычном нам смысле слова, а, скорее, ежедневник. Характерно, что именно с Петра, имевшего собственные счёты со временем, издание Придворного календаря стало регулярным, обрело свою тематику и круг интересов, порой весьма неожиданных. Хотя и это издание мы сейчас вряд ли назвали бы календарём, скорее, это был справочник придворной жизни. Его основной задачей было окончательно закрепить в обиходе новое, принятое в 1700 году летоисчисление, а также зафиксировать и упорядочить дни торжеств и праздников, и даже регламентировать их празднование вместе с годовым кругом всей придворной жизни вцелом.
Петр I и календарь – тема бесконечно интересная, ведь царь не только сменил летоисчисление и перенес празднование Нового года с сентября на январь. Петр сам наполнял свой новый календарь новым содержанием: “викториальные дни”, то есть дни воинских побед вводились в годовой круг празднеств с доблестным постоянством. Их полагалось отмечать пальбой из пушек, иллюминацией или фейерверками, в зависимости от ранжира. Тут тоже действовал строгий регламент. Например, в 1720 году в ранг праздников с фейерверками попали Новый год, день рождения и день тезоименитства царя, годовщина Полтавской победы и “свежая” победа при Гренгаме. Как тут не вспомнить введение нового летоисчисления, когда среди учёных мужей шли споры, с какого года начинается новое столетие: с 1700 или 1701, а Петр, которого интересовали не столько цифры, сколько события, издал циркуляр, как нужно встречать Новый год. Царским указом от 20 декабря 1699 – вернее, ещё 7208 – года предписывалось:
“А в знак того доброго начинания и нового столетнего века в царствующем граде Москве после должного благодарения к Богу и молебного пения в церкви, и кому случится и в доме своем, по большим и проезжим знатным улицам, знатным людям и у домов нарочитых духовного и мирского чина перед воротами учинить некоторые украшения из древ и ветвей сосновых, елевых и можжевелевых — по образцам, каковы сделаны на Гостином дворе и у нижней Аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно.
А людям скудным каждому хоть по деревцу или ветке над воротами или над хороминой своей поставить. И чтоб то поспело ныне будущего января к 1 числу сего года, а стоять тому украшению января по седьмой день того ж 1700 года.
Да января ж в 1 день, в знак веселия, друг друга поздравляя с Новым годом и столетним веком, учинить сие: когда на большой Красной площади огненные потехи зажгут и стрельба будет — то по всем знатным дворам боярам, и окольничим, и думным, и ближним, и знатным людям палатного, воинского и купецкого чина знаменитым людям каждому на своем дворе из небольших пушечек, если у кого есть, и из нескольких мушкетов или иного мелкого ружья учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракет, сколько у кого случится.
И по улицам большим, где пространство есть, января с 1 по 7 число по ночам огни зажигать из дров, или хвороста, или соломы. А где мелкие дворы — собравшись по пять или шесть дворов такой огонь класть или, кто захочет, на столбиках поставить по одной, или по две, или по три смоляные и худые бочки, и наполняя соломой или хворостом зажигать. А перед Бурмистерской ратушей стрельбе и таким огням и украшению по их смотрению быть же.”
Так, под салют и красочные фейерверки, счёт годам стал вестись не от сотворения мира, а от Рождества Христова. Но не только. В том же Придворном календаре можно было встретить самые причудливые летоисчисления, например, “от вымышления пороховаго дела” или “от вымышления книг печатания”.
Почти десятилетие спустя Петр завел в России изготовление календарей – до того бывших рукописными – типографским способом. В декабре 1708 года увидел свет “Календарь или месяцеслов христианский, по старому штилю или исчислению, на лето от воплощения Бога Слова 1709, напечатан в Типографии Московской”. В 1713 году начали печатать календари и в Санкт-Петербурге, а в 1725 году в календарях появился новый раздел “Торжественные, праздничные и викториальные дни, которые повсегодно празднуемы бывают”. Первый календарь был составлен и напечатан по личному указанию Петра, но и позднее Петр лично следил, чтобы календари были напечатаны к 1января. Так, он писал к И.А. Мусину-Пушкину 21 ноября 1710 г.: “Также на новый год велите заранее приготовить календари”.
После кончины Петра I порядка в календарном деле несколько поубавилось. Календарь на 1731 год пришлось перепечатывать! Это был первый тираж в царствование Анны Иоанновны, и некоторые данные календаря она нашла политически неверными. И велела “немедленно захватить и отправить обратно в С.-Петербург все календари”, изданные Российской Академией на текущий год, потому, что в числе членов императорской фамилии были упомянуты герцог Голштинский и его сын – внук Петра I. Единственный мальчик среди княжон и принцесс был вычеркнут из Придворного календаря – и исключен из круга возможных наследников престола. А исправленный календарь вышел только в марте.
С 1735 года Придворный календарь выходил регулярно, а с 1761 года обрёл свою характерную форму – книжной миниатюры в красном переплёте с золотым тиснением и золочёным обрезом. В целом, с полиграфической точки зрения – ничего особенного. Зато среди библиофилов Придворные календари весьма ценятся, ведь их тираж был невелик – 500-800 экземпляров. Но дело не только в скромных тиражах. В “Отчете Императорской Публичной Библиотеки” за 1878 год было указано, что “календари, изданные до 1825 года составляют большую библиографическую редкость, ибо не разошедшиеся экземпляры уничтожены во время пожара Зимнего Дворца в 1837 году, и не имеются даже экземпляры в канцелярии Министерства Императорского Двора”.
Придворным календарям, как характерной детали дворянского быта, довелось попасть и в литературу. Например, у Пушкина в “Капитанской дочке”, там, где описывается юность Петруши Гринёва, есть такой эпизод:
“Однажды осенью матушка варила в гостиной медовое варенье а я,
облизываясь, смотрел на кипучие пенки. Батюшка у окна читал Придворный
Календарь, ежегодно им получаемый. Эта книга имела всегда сильное на него
влияние: никогда не перечитывал он ее без особенного участия, и чтение это
производило в нем всегда удивительное волнение желчи. Матушка, знавшая
наизусть все его свычаи и обычаи, всегда старалась засунуть несчастную книгу
как можно подалее, и таким образом Придворный Календарь не попадался ему на
глаза иногда по целым месяцам. Зато, когда он случайно его находил, то
бывало по целым часам не выпускал уж из своих рук. Итак батюшка читал
Придворный Календарь, изредка пожимая плечами и повторяя вполголоса:
“Генерал-поручик!.. Он у меня в роте был сержантом!… Обоих российских
орденов кавалер!.. А давно ли мы…”
Последний из придворных календарей вышел в 1917 году. В нем фигурируют шестьдесят членов дома Романовых. Многие читатели, незнакомые с русской традицией дворцового этикета, удивляются, что в этом списке вслед за императором Николаем II значится не его супруга, а вдовствующая императрица, мать государя Мария Фёдоровна. Императрица Александра следует за ними под номером три, так же как и на торжественных церемониях она следовала за первой парой, возглавляющей парадное шествие, как, например, на этом фото 1903 года на ступенях Морского собора:
Последние годы Придворный календарь печатала “Типография поставщика-типографа Двора Его Величества Р. Голике”, позже преобразованная в “Товарищество Р. Голике и А. Вильборг”. Это был солидный томик под семьсот страниц, форматом примерно 10х14 сантиметров. Несмотря на золочёный обрез и тиснение золотом на обложке, календарь выглядел строго, даже сухо. Это было сугубо деловое издание, а для развлечения выпускались другие календари, например, Всеобщий Русский календарь. Там тоже освещалась жизнь императорского двора, но уже совсем в других красках и ракурсах, красочно и с большим количеством иллюстраций. Мы ещё рассмотрим его повнимательней, но как-нибудь в следующий раз.
