В начале 1914 года знаменитое кондитерское товарищество «Эйнем» выпустило набор из восьми почтовых карточек с изображением Москвы 2114–2259 годов. Идея была не нова: подобные серии «Германия будущего» и «Франция будущего» уже выпускались в самом начале XX века. Но заимствование рекламных идей владельцев «Эйнема» никогда не смущало, и немецкие рекламные трюки приживались на русской почве с той же лёгкостью, с какой сам Фердинанд Теодор фон Эйнем, приехав в 1850 году в Москву из Вюртемберга, превратился в Фёдора Карловича.
Рекламные ходы были самые разные: от наружной рекламы до дизайна упаковки. Мало того, что кроме простых жестяных коробок, желающим предлагалась, как сказали бы сейчас, «упаковка премиум-класса», требующая кропотливой ручной работы – с отделкой из шёлка, кожи и бархата. Одной из самых популярных «промо-фишек» были всевозможные вложения в коробки конфет. Что только там не попадалось! В музыкальной серии шли ноты, в основном, танцевальные, причём вальсы и галопы были написаны специально по заказу товарищества «Эйнем»! Иногда в конфетах оказывался рисунок для вышивания крестиком, да и простыми рекламными буклетами тоже не пренебрегали, но чаще всего серии снабжались открытками, обычно это были наборы по 12 штук: народы мира, животные, национальные костюмы – собрать всю серию, вот где настоящий спорт! Немало коллекций известных филокартистов взяло начало из этих конфетных коробок.
Среди эйнемовских открыток серия «Москва будущего» пользовалась особой популярностью, которая не угасает до сих пор. К ней постоянно обращаются, чтобы сравнить, что из предсказаний сбылось, а что нет. Пока большинство сходится на том, что очевидно: и на открытках, и в реальности транспортный вопрос был и остаётся для Москвы одним из самых животрепещущих. Спорить можно лишь о частностях: пробки и монорельс угадали, скоростные сани – не угадали, а вот частные полёты над городом, увы, теперь запрещены.
Есть и ещё один типичный нюанс восприятия. Сейчас многим почему-то кажется, что в 1914 году в Москве царил если и не каменный век, то самый разгар средневековья. Но ведь это был самый пик технического прогресса, активно развивалась авиация, а первые проекты московского метро были представлены публике ещё в 1902 году! Так что, хотя серия открыток и задумывалась как футуристическая, это был весьма умеренный футуризм.
Одна из загадок этого издания – имя его автора. С «Эйнемом» сотрудничали такие известные художники как Врубель и Бенуа, но в данном случае авторство рисунков нам не известно. Можно лишь по достоверности технических деталей предположить, что художник имел архитектурное или инженерное образование.
Открытки печатались в «Товариществе скоропечатни А.А. Левенсон», одной из самых известных на тот момент типографий, располагавшейся в Трёхпрудном переулке, в доме, специально для нее построенном по проекту Шехтеля. Типография носила звание Поставщика Двора Его Императорского Величества, за свои литографии получала медали Всемирной Парижской выставки, и, несомненно, достойна отдельного подробного рассказа.
Тем временем годы шли, всё более приближая изображенное на открытках будущее. После революции товарищество стало «Государственной кондитерской фабрикой №1», потом «Красным Октябрём», и вот уже холдинг «Объединённые кондитеры» делает несколько попыток возродить знаменитый бренд «Эйнемъ». В 2009 году выходит серия шоколадных наборов с переизданными открытками «Москва будущего» внутри. Над упаковкой поработало известное агентство Max Brandson. Коробки конфет, как было заявлено, также оформлены по мотивам этих открыток:
Только есть здесь один пикантный момент: хотя во всех пресс-релизах значилось, что «на коробках конфет изображена Москва такой, какой её представляли в будущем люди конца XIX века», сама картинка почему-то больше напоминает открытку немецкой шоколадной фабрики «Хильдебранд и сын», которая около 1900 году выпускала продукцию с маркой «Hildebrands Deutsche Schokolade», и отпечатала для неё серию открыток «Германия будущего».
Так что всё возвращается на круги своя. Круг замкнулся: ведь мы в самом начале говорили о том, что Федора Карловича Эйнема и его компаньонов никогда не смущала возможность адаптировать немецкие рекламные идеи к российским реалиям.
